Едиными были в незнании.
Следовали своей природе.
Не подвластные страстям.
Были просты и безыскусны.

Когда же появились мудрецы, то умение ходить прихрамывая вокруг да около стали принимать за милосердие.
Стояние на цыпочках принимали за долг.
Все в Поднебесной пришло в замешательство.
Распущенность и излишества стали принимать за наслаждение.
Сложенные руки и согнутые колени стали принимать за обряды.
Все в Поднебесной стали отдаляться друг от друга.
Разве можно вырезать жертвенный сосуд не расколов цельного дерева жизни?
Разве можно изготовить скипетр и государственную печать, не повредив белого нефрита души?
Откуда возьмутся милосердие и долг, если не будет нарушена цельность природных свойств?
Кому нужны ритуалы и музыка, если не заглушать естественные чувства?
Как создать орнамент, когда краски едины?
Кто настроит музыкальный инструмент, если не выделять пять нот?
Вина мастеров в том, что для изготовления сосуда им приходится калечить дерево.
Вина мудрецов в том, что ради милосердия и долга они калечат природные свойства человека.
Пока кони жили на просторе, они щипали траву и пили воду.
Радуясь, сплетали шеи и ласкали друг друга.
Сердясь, поворачивались друг к другу задом и лягались.
Только в этом заключались их природные свойства.
Но когда на коней надели хомут и удила, они начали упираться и кусаться
В том, что даже у коней появились
разбойничьи повадки, повинен мастер Болэ.
Во времена царствования рода Хэсюй люди,
живя в своих домах, не задумывались над тем,
чем они занимаются.